Торговля кожей - Страница 118

118

Что она там говорила про мои сны? Я прогнала эту мысль, стараясь заодно избавиться и от неприятного ощущения между лопатками. Мне хотелось кинуться к выходу, но мы играли свои роли, и им нужно было соответствовать, так что я продолжала и дальше разыгрывать из себя девушку, которая тащит своего подвыпившего парня сквозь толпу. Хотя я прекрасно знала, что от взгляда Эдуарда ничего не укроется, и он в мгновение ока бросит это притворство, перейдя к действию.

Откуда-то сбоку возникла рука, пытаясь ухватить меня за грудь. Без малейших раздумий я схватила эту руку за запястье и вывернула ее.

— Ты чего? — раздался чей-то удивленный голос. Лицо говорящего имело ошарашено-бессмысленное выражение порядком набравшегося парня.

Эдуард перегнулся через мое плечо, скосив на него нетрезвый взгляд:

— Моя! — проорал он.

— Лады, мужик, лады, — ответил ему подвыпивший посетитель, словно это Эдуард только что отстоял мою честь, а не я.

Наверное, если бы я подстрелила этого козла, он бы посмотрел на меня с уважением, но это было бы чересчур для попытки полапать меня. Дело было не в том, что он распускал руки, причина была в том, что к женщинам здесь относятся так, как будто они ненастоящие; ни одна из женщин в этом клубе не являлась человеком в глазах этой толпы. Подобным образом посетительницы «Запретного Плода» обращались со стриптизерами-мужчинами. Танцоры для них не были эквивалентны настоящим людям, иначе эти женщины ни за что не стали бы так себя вести в ночных клубах. Возможно, это была одна из причин, почему мне всегда было так не по себе в подобных заведениях; еще до того, как я стала встречаться со стриптизером, я никогда не забывала о том, что каждый человек — это личность.

Мы остановились возле небольшого сувенирного прилавка, чтобы купить мне новую футболку. Футболка была белой с надписью «Трикси», выполненной витиеватым шрифтом прямо на груди, но она была хотя бы лучше, чем черная майка, на которой спереди была изображена голая женщина, сидящая в бокале для мартини.

— Футболка неплохо сидит, — заметила одна из танцовщиц, на которой был коротенький халатик, и, поскольку он был распахнут, не оставалось никаких сомнений в том, что это был единственный предмет одежды на ней.

У нее были короткие темные волосы и приветливое миловидное личико, как у старшеклассницы-милашки, с которой, по идее, должен встречаться каждый, но на деле везет немногим.

— Спасибо, — сухо поблагодарила я.

Если бы футболка сидела на моей груди чуть потуже, она расползлась бы по швам прямо на мне, как штаны Невероятного Халка.

Танцовщица придвинулась ближе, ее рука скользнула по моей футболке сбоку, не касаясь непосредственно груди, хотя и рядом.

— Поднимайся на сцену, я для тебя станцую совершенно бесплатно, — сказал она, адресовав мне улыбку, в которой одновременно сплелись бесхитростное дружелюбие и обещание чего-то порочного, сокрытого в причудливых ямках у нее на щеках и где-то глубоко в ее ореховых глазах.

Эдуард притянул меня к себе поближе слегка небрежным движением, ухмыльнувшись танцовщице:

— Прости, но мы спешим. Хотя в другой раз я поглядел бы на это зрелище с удовольствием.

Она улыбнулась ему яркой очаровательной улыбкой, пустой, как лампа накаливания. Такой улыбкой я обычно одаривала трудных клиентов. Она быстро переключила свое внимание, начав кокетничать с Эдуардом, закинув на него свою руку, насколько позволял висевший на его плече рюкзак:

— Дай слово, — капризно потребовала она.

— Чесен пень, — рассмеялся Эдуард.

Танцовщица придвинулась к нему поближе, прошептав:

— Когда будешь здесь в следующий раз, спроси Бриану. Я работаю здесь с шести вечера шесть дней в неделю.

— Я запомню, — кивнул он.

Она не выпускала мою руку из своей, так что когда Эдуард потащил меня к выходу, ее рука скользнула вдоль моей до самых кончиков пальцев. Мы вышли наружу и Эдуард продолжал изображать выпивоху еще полквартала, затем он выпрямился и дальше мы могли идти нормально.

— Я знаю, что ты привлекаешь оборотней и неживых, но чтобы за тобой волочились обычные женщины… Что все это значит? — спросил Эдуард.

— Давай найдем какой-нибудь темный переулок и ты отдашь мне все мое оружие. Я вооружусь и все объясню.

Мы сделали то, что я предложила. В этой части города имелось множество темных переулков. Он протянул мне кобуру, которую я обычно надевала первой, и я начала заново вооружаться.

— Если тебе удастся заставить кого-нибудь из женщин-посетителей сбросить с себя кое-какую одежду, пока ты играешь с ней, мужчинам это понравится. Ты сделаешь кучу денег на этом, — пояснила я.

— Старая лесбийская фантазия, — понял он.

— Ага.

Я натянула на себя кобуру от браунинга с запасными патронами, пристроив длинный клинок в ножны на спине. Затем я надела свой рюкзак, стянув лямки достаточно туго, чтобы он не сдвигался.

— Похоже, этой танцовщице больше приглянулась ты, чем я, — заметил он.

— Так ты и это просек? — подколола его я, вынув винтовку МП5 из рюкзака, в который она не влезала, и повесив ее на специально приспособленный для этого ремень через плечо. — Нечто подобное я наблюдала с танцовщиками-мужчинами; даже самых непрошибаемых из них может раздражать поведение некоторых посетительниц. Думаю, то же самое можно сказать и про танцовщиц, имеющих дело с мужской аудиторией. Если у тебя накапливается негативный опыт общения с публикой противоположного пола, ты становишься в какой-то степени бисексуалом.

— Надо же, а это заявление относится к кому-нибудь из мужчин в твоей жизни?

118